Ибо мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона. (Римлянам 3-28)
Therefore we conclude that a man is justified by faith without the deeds of the law. (Romans 3-28)
Из книги П. Тиллиха "Мужество быть"
МУЖЕСТВО И ТРАНСЦЕНДИРОВАНИЕ
Особенно важно, что подобное самоутверждение не зависит от какого-либо нравственного, интеллектуального или религиозного предварительного условия: право мужественно принять приятие имеет не тот, кто добр, мудр или благочестив, а тот, кому недостает всех этих качеств и кто осознает свою неприемлемость. Однако это не означает, что человек принимает себя в качестве самого себя. Это не есть оправдание отдельного индивида. Это не экзистенциалистское мужество быть собой. Это парадоксальный акт, в котором человек принимается тем, что бесконечно трансцендирует его индивидуальное Я. С точки зрения реформаторов, это приятие неприемлемого грешника в область творящего правосудие и преобразующего общения с Богом.
В этом смысле мужество быть есть мужество принять прощение грехов не как абстрактное утверждение, а как опыт, на котором основана встреча с Богом. Самоутверждение вопреки тревоге вины и осуждения предполагает соучастие в том, что трансцендирует Я. Исцеляющее общение, например в процессе психоанализа, построено на том, что пациент соучаствует в исцеляющей силе того, кто помогает ему и кто принимает его, несмотря на то, что пациент ощущает свою неприемлемость. При таком типе отношений исцеляющий не выступает в своем качестве индивида, а представляет объективную силу приятия и самоутверждения. Эта объективная сила действует через исцеляющего в пациенте. Разумеется, эта сила должна воплощаться в личности, которая способна понять вину, способна судить и способна принять ее вопреки приговору. Приятие тем, что не обладает качеством личности, никогда не может преодолеть личное самоотвержение. Стена, если я ей исповедуюсь, не способна простить меня. Самоприятие невозможно, если ты не принят в межличностное отношение. Но даже если ты принят как личность, необходимо самотрансцендирующее мужество принять это приятие, необходимо мужество доверия. Ведь приятие вовсе не означает, что вина отрицается. Если психоаналитик пытается убедить пациента в том, что тот на самом деле невиновен, то он оказывает ему дурную услугу. Он мешает ему принять вину в свое самоутверждение. Врач может помочь пациенту преобразовать замещенное невротическое чувство вины в подлинное чувство вины, которое, так сказать, становится на свое место; однако он не должен внушать пациенту мысль о том, что его вина отсутствует вообще. Он принимает пациента в область своего общения, ничего не осуждая и ничего не оправдывая.
Но именно здесь религиозное "приятие в качестве принятого" трансцендирует психотерапевтическое лечение. Религия ищет предельный источник той силы, что исцеляет, принимая неприемлемое; она ищет Бога. Приятие Богом, акт Его прощения и оправдания – вот единственный и предельный источник мужества быть, которое способно принять в себя тревогу вины и осуждения. Ведь предельная сила самоутверждения может быть лишь силой самого-бытия. Ничто меньшее – ни конечная сила бытия самого человека, ни чья-либо еще сила – не может преодолеть радикальную, бесконечную угрозу небытия, переживаемую в отчаянии самоотчуждения. Именно поэтому мужество доверия, выраженное, например, Лютером, утверждает неизменную надежду на одного лишь Бога и отрицает возможность любых других оснований мужества быть, и не только потому, что они недостаточны, но и потому, что они могут привести человека к еще большему чувству вины и углубить его тревогу. Великое освобождение, принесенное людям XVI в. провозвестием реформаторов и их безграничным мужеством принять приятие, стало возможным благодаря концепции "sola fide", т.е. вести о том, что мужество доверия обусловлено не чем-то конечным, не только тем, что само по себе безусловно и что мы переживаем как безусловное в личной встрече с ним.
CHAPTER 6. Courage and Transcendence
In the center of the Protestant courage of confidence stands the courage to accept acceptance in spite of the consciousness of guilt. Luther, and in fact the whole period, experienced the anxiety of guilt and condemnation as the main form of their anxiety. The courage to affirm oneself in spite of this anxiety is the courage which we have called the courage of confidence. It is rooted in the personal, total, and immediate certainty of divine forgiveness. There is belief in forgiveness in all forms of man's courage to be, even in neocollectivism. But there is no interpretation of human existence in which it is so predominant as in genuine Protestantism. And there is no movement in history in which it is equally profound and equally paradoxical. In the Lutheran formula that "he who is unjust is just" (in the view of the divine forgiveness) or in the more modern phrasing that "he who is unacceptable is accepted" the victory over the anxiety of guilt and condemnation is sharply expressed. One could say that the courage to be is the courage to accept oneself as accepted in spite of being unacceptable. One does not need to remind the theologians of the fact that this is the genuine meaning of the Pauline-Lutheran doctrine of "justification by faith" (a doctrine which in its original phrasing has become incomprehensible even for students
of theology). But one must remind theologians and ministers that in the fight against the anxiety of guilt by psychotherapy the idea of acceptance has received the attention and gained the significance which in the Reformation period was to be seen in phrases like "forgiveness of sins" or "justification through faith." Accepting acceptance though being unacceptable is the basis for the courage of
confidence. Decisive for this self-affirmation is its being independent of any moral, intellectual, or religious precondition: it is not the good or the wise or the pious who are entitled to the courage to accept acceptance but those who are
lacking in all these qualities and are aware of being unacceptable. This, however, does not mean acceptance by oneself as oneself. It is not a justification of one's accidental individuality. It is not the Existentialist courage to be as oneself. It is the paradoxical act in which one is accepted by that which infinitely transcends one's individual self. It is in the experience of the Reformers the acceptance of the unacceptable sinner into judging and transforming communion with God. The courage to be in this respect is the courage to accept the forgiveness of sins, not as an abstract assertion but as the fundamental experience in the encounter with God. Self-affirmation in spite of the anxiety of guilt and condemnation presupposes participation in something which transcends the self. In the communion of healing, for example the psychoanalytic situation, the patient participates in the healing power of the helper by whom he
is accepted although he feels himself unacceptable. The healer, in this relationship, does not stand for himself as an individual but represents the objective power of acceptance and self-affirmation. This objective power works through the healer in the patient. Of course, it must be embodied in a person who can realize guilt, who can judge, and who can accept in spite of the judgment. Acceptance by something which is less than personal could never overcome personal self-rejection. A wall to which I confess cannot forgive me. No self-acceptance is possible if one is not accepted in a person-to-person relation. But even if one is personally accepted it needs a self-transcending courage to accept this acceptance, it needs the courage of confidence. For being accepted does not mean that guilt is denied. The healing helper who tried to
convince his patient that he was not really guilty would do him a great disservice. He would prevent him from taking his guilt into his self-affirmation. He may help him to transform displaced, neurotic guilt feelings into genuine ones which are, so to speak, put on the right place, but he cannot tell him that there is no guilt in him. He accepts the patient into his communion without condemning anything and without covering up anything. Here, however, is the point where the religious "acceptance as being accepted" transcends medical healing. Religion asks for the ultimate source of the power which heals by accepting the unacceptable, it asks for God. The acceptance by God, his forgiving or justifying act, is the only and ultimate source of a courage to
be which is able to take the anxiety of guilt and condemnation into itself. For the ultimate power of self-affirmation can only be the power of being-itself. Everything lessthan this, one's own or anybody else's finite power of being, cannot overcome the radical, infinite threat of nonbeing which is experienced in the despair of self-condemnation. This is why the courage of confidence, as it is
expressed in a man like Luther, emphasizes unceasingly exclusive trust in God and rejects any other foundation for his courage to be, not only as insufficient but as driving him into more guilt and deeper anxiety. The immense liberation brought to the people of the 16th century by the message of the Reformers and the creation of their indomitable courage to accept acceptance was due to the sola fide doctrine, namely to the message that the courage of confidence is conditioned not by anything finite but solely by that which is unconditional itself and which we experience as unconditional in a person-to-person encounter.
Links to Leo Shestov book 'Sola fide' (russian text in pdf and fb2 and french transl)
https://drive.google.com/file/d/0B1OQiuLaD--sS2o3dDBCc3hjVHM/edit?usp=sharing
https://drive.google.com/file/d/0B1OQiuLaD--sU0pSUVJfdktoNk0/edit?usp=sharing
https://drive.google.com/file/d/0B1OQiuLaD--sdTJfbmhmN0VZRUk/edit?usp=sharing
Therefore we conclude that a man is justified by faith without the deeds of the law. (Romans 3-28)
Из книги П. Тиллиха "Мужество быть"
Глава VI
МУЖЕСТВО И ТРАНСЦЕНДИРОВАНИЕ
(Мужество принять приятие)
Вина и мужество принять приятие
В центре характерного для протестантизма мужества доверия стоит мужество принять приятие вопреки сознанию вины. Лютер, как это было свойственно всей его эпохе, переживал тревогу вины и осуждения как главную форму тревоги. Мужество утверждать себя вопреки этой тревоге и есть то мужество, которое мы назвали мужеством доверия. Оно коренится в личной, целостной и непосредственной уверенности в божественном прощении. Вера в прощение присутствует во всех формах мужества быть, даже в неоколлективизме. Но нигде она не занимает такого места, как в подлинно протестантском понимании человеческого существования. И ни в одном другом историческом движении эта вера не была столь глубокой и столь парадоксальной. Формула Лютера "неправедный – праведен" (в силу божественного прощения) или, как мы сказали бы сегодня, "неприемлемый – принят", есть точное выражение победы, одержанной над тревогой вины и осуждения. Можно сказать, что мужество быть – это мужество принять самого себя как принятого вопреки своей неприемлемости. Вряд ли необходимо напоминать теологам о том, что именно таков смысл Павлова-Лютерова учения об "оправдании верой" (в своей исходной формулировке это учение уже непонятно даже теологам). Однако теологам и пасторам стоит напомнить о том, что психотерапия, ведущая борьбу с тревогой вины, обратила внимание на идею приятия и придала ей тот же смысл, который эпоха Реформации вкладывала в слова о "прощении грехов" или об "оправдании верой". Основа мужества доверия в том, чтобы принять приятие, несмотря на свою неприемлемость.Особенно важно, что подобное самоутверждение не зависит от какого-либо нравственного, интеллектуального или религиозного предварительного условия: право мужественно принять приятие имеет не тот, кто добр, мудр или благочестив, а тот, кому недостает всех этих качеств и кто осознает свою неприемлемость. Однако это не означает, что человек принимает себя в качестве самого себя. Это не есть оправдание отдельного индивида. Это не экзистенциалистское мужество быть собой. Это парадоксальный акт, в котором человек принимается тем, что бесконечно трансцендирует его индивидуальное Я. С точки зрения реформаторов, это приятие неприемлемого грешника в область творящего правосудие и преобразующего общения с Богом.
В этом смысле мужество быть есть мужество принять прощение грехов не как абстрактное утверждение, а как опыт, на котором основана встреча с Богом. Самоутверждение вопреки тревоге вины и осуждения предполагает соучастие в том, что трансцендирует Я. Исцеляющее общение, например в процессе психоанализа, построено на том, что пациент соучаствует в исцеляющей силе того, кто помогает ему и кто принимает его, несмотря на то, что пациент ощущает свою неприемлемость. При таком типе отношений исцеляющий не выступает в своем качестве индивида, а представляет объективную силу приятия и самоутверждения. Эта объективная сила действует через исцеляющего в пациенте. Разумеется, эта сила должна воплощаться в личности, которая способна понять вину, способна судить и способна принять ее вопреки приговору. Приятие тем, что не обладает качеством личности, никогда не может преодолеть личное самоотвержение. Стена, если я ей исповедуюсь, не способна простить меня. Самоприятие невозможно, если ты не принят в межличностное отношение. Но даже если ты принят как личность, необходимо самотрансцендирующее мужество принять это приятие, необходимо мужество доверия. Ведь приятие вовсе не означает, что вина отрицается. Если психоаналитик пытается убедить пациента в том, что тот на самом деле невиновен, то он оказывает ему дурную услугу. Он мешает ему принять вину в свое самоутверждение. Врач может помочь пациенту преобразовать замещенное невротическое чувство вины в подлинное чувство вины, которое, так сказать, становится на свое место; однако он не должен внушать пациенту мысль о том, что его вина отсутствует вообще. Он принимает пациента в область своего общения, ничего не осуждая и ничего не оправдывая.
Но именно здесь религиозное "приятие в качестве принятого" трансцендирует психотерапевтическое лечение. Религия ищет предельный источник той силы, что исцеляет, принимая неприемлемое; она ищет Бога. Приятие Богом, акт Его прощения и оправдания – вот единственный и предельный источник мужества быть, которое способно принять в себя тревогу вины и осуждения. Ведь предельная сила самоутверждения может быть лишь силой самого-бытия. Ничто меньшее – ни конечная сила бытия самого человека, ни чья-либо еще сила – не может преодолеть радикальную, бесконечную угрозу небытия, переживаемую в отчаянии самоотчуждения. Именно поэтому мужество доверия, выраженное, например, Лютером, утверждает неизменную надежду на одного лишь Бога и отрицает возможность любых других оснований мужества быть, и не только потому, что они недостаточны, но и потому, что они могут привести человека к еще большему чувству вины и углубить его тревогу. Великое освобождение, принесенное людям XVI в. провозвестием реформаторов и их безграничным мужеством принять приятие, стало возможным благодаря концепции "sola fide", т.е. вести о том, что мужество доверия обусловлено не чем-то конечным, не только тем, что само по себе безусловно и что мы переживаем как безусловное в личной встрече с ним.
From P. Tillih "The Courage to be"
CHAPTER 6. Courage and Transcendence
[THE COURAGE TO ACCEPT ACCEPTANCE]
GUILT AND THE COURAGE TO ACCEPT ACCEPTANCE
of theology). But one must remind theologians and ministers that in the fight against the anxiety of guilt by psychotherapy the idea of acceptance has received the attention and gained the significance which in the Reformation period was to be seen in phrases like "forgiveness of sins" or "justification through faith." Accepting acceptance though being unacceptable is the basis for the courage of
confidence. Decisive for this self-affirmation is its being independent of any moral, intellectual, or religious precondition: it is not the good or the wise or the pious who are entitled to the courage to accept acceptance but those who are
lacking in all these qualities and are aware of being unacceptable. This, however, does not mean acceptance by oneself as oneself. It is not a justification of one's accidental individuality. It is not the Existentialist courage to be as oneself. It is the paradoxical act in which one is accepted by that which infinitely transcends one's individual self. It is in the experience of the Reformers the acceptance of the unacceptable sinner into judging and transforming communion with God. The courage to be in this respect is the courage to accept the forgiveness of sins, not as an abstract assertion but as the fundamental experience in the encounter with God. Self-affirmation in spite of the anxiety of guilt and condemnation presupposes participation in something which transcends the self. In the communion of healing, for example the psychoanalytic situation, the patient participates in the healing power of the helper by whom he
is accepted although he feels himself unacceptable. The healer, in this relationship, does not stand for himself as an individual but represents the objective power of acceptance and self-affirmation. This objective power works through the healer in the patient. Of course, it must be embodied in a person who can realize guilt, who can judge, and who can accept in spite of the judgment. Acceptance by something which is less than personal could never overcome personal self-rejection. A wall to which I confess cannot forgive me. No self-acceptance is possible if one is not accepted in a person-to-person relation. But even if one is personally accepted it needs a self-transcending courage to accept this acceptance, it needs the courage of confidence. For being accepted does not mean that guilt is denied. The healing helper who tried to
convince his patient that he was not really guilty would do him a great disservice. He would prevent him from taking his guilt into his self-affirmation. He may help him to transform displaced, neurotic guilt feelings into genuine ones which are, so to speak, put on the right place, but he cannot tell him that there is no guilt in him. He accepts the patient into his communion without condemning anything and without covering up anything. Here, however, is the point where the religious "acceptance as being accepted" transcends medical healing. Religion asks for the ultimate source of the power which heals by accepting the unacceptable, it asks for God. The acceptance by God, his forgiving or justifying act, is the only and ultimate source of a courage to
be which is able to take the anxiety of guilt and condemnation into itself. For the ultimate power of self-affirmation can only be the power of being-itself. Everything lessthan this, one's own or anybody else's finite power of being, cannot overcome the radical, infinite threat of nonbeing which is experienced in the despair of self-condemnation. This is why the courage of confidence, as it is
expressed in a man like Luther, emphasizes unceasingly exclusive trust in God and rejects any other foundation for his courage to be, not only as insufficient but as driving him into more guilt and deeper anxiety. The immense liberation brought to the people of the 16th century by the message of the Reformers and the creation of their indomitable courage to accept acceptance was due to the sola fide doctrine, namely to the message that the courage of confidence is conditioned not by anything finite but solely by that which is unconditional itself and which we experience as unconditional in a person-to-person encounter.
Links to Leo Shestov book 'Sola fide' (russian text in pdf and fb2 and french transl)
https://drive.google.com/file/d/0B1OQiuLaD--sS2o3dDBCc3hjVHM/edit?usp=sharing
https://drive.google.com/file/d/0B1OQiuLaD--sU0pSUVJfdktoNk0/edit?usp=sharing
https://drive.google.com/file/d/0B1OQiuLaD--sdTJfbmhmN0VZRUk/edit?usp=sharing
