Søren Kierkegaard to Regine Olsen – no date (translated by Henric Rosenmeier) - 3

My Regine!

This is Knippelsbro. I am that person with the spyglass. As you know, figure appearing in a landscape are apt to look somewhat curious. You may take comfort, therefore, in the fact that I do not look quite that ugly that every artistic conception always retains something of the ideal, even in caricature. Several art experts have disagreed as to why the painter has not provided any background whatsoever. Some have thought this an allusion to a folk tale about a man who so completely lost himself in the enjoyment of the view from Knippelsbro that at last he saw nothing but the picture produced by his own soul, which he could just as well have been looking at in a dark room. Others have thought that it was because he lacked the perspective necessary for drawing - houses. But the spyglass itself has the unique characteristic about which tradition tells us the following: the outermost lens is of mirror glass so that when one trains it on Trekroner and stands on the left side of the bridge at an angle of 5 degree off Copenhagen, one sees something quite different from what is seen by all the other people about one; thus, in the midst of a friendly chat about the view of the ships, one sees or thinks that one sees, or hopes to see, or wishes to see, or despairs of seeing that which the secret genie of the spyglass reveals to him who understands how to use it correctly. Only in the proper hands and for the proper eye is it a divine telegraph; for everybody else it is a useless contrivance. Yesterday your brother scolded me for always speaking of my cobbler,my fruit dealer, my grocer , my coachman etc., etc., etc. By this means he seems to have accused me of a predominant use of the first-person possessive pronoun. Only you know of your faithful friend that I am not extensively but intensively much more given to the use of the second-person possessive pronoun. Indeed, how could he know that, how could any person at all - as I am only yours

Yours eternally.

In testimony whereof I permit my eternalized P.Moller to stand as witness.

Granted in our study.

О. Мандельштам "А небо будущим беременно..."

Опять войны разноголосица
На древних плоскогорьях мира,
И лопастью пропеллер лоснится,
Как кость точеная тапира.
Крыла и смерти уравнение,—
С алгебраических пирушек
Слетев, он помнит измерение
Других эбеновых игрушек,
Врагиню ночь, рассадник вражеский
Существ коротких ластоногих,
И молодую силу тяжести:
Так начиналась власть немногих...

Итак, готовьтесь жить во времени,
Где нет ни волка, ни тапира,
А небо будущим беременно —
Пшеницей сытого эфира.
А то сегодня победители
Кладбища лета обходили,
Ломали крылья стрекозиные
И молоточками казнили.

Давайте слушать грома проповедь,
Как внуки Себастьяна Баха,
И на востоке и на западе
Органные поставим крылья!
Давайте бросим бури яблоко
На стол пирующим землянам
И на стеклянном блюде облако
Поставим яств посередине.

Давайте все покроем заново
Камчатной скатертью пространства,
Переговариваясь, радуясь,
Друг другу подавая брашна.
На круговом на мирном судьбище
Зарею кровь оледенится.
В беременном глубоком будущем
Жужжит большая медуница.

А вам, в безвременьи летающим
Под хлыст войны за власть немногих,—
Хотя бы честь млекопитающих,
Хотя бы совесть ластоногих,
И тем печальнее, тем горше нам,
Что люди-птицы хуже зверя
И что стервятникам и коршунам
Мы поневоле больше верим.
Как шапка холода альпийского,
Из года в год, в жару и лето,
На лбу высоком человечества
Войны холодные ладони.
А ты, глубокое и сытое,
Забременевшее лазурью,
Как чешуя многоочитое,
И альфа и омега бури;
Тебе — чужое и безбровое,
Из поколенья в поколение,—
Всегда высокое и новое
Передается удивление.

1923

τά ἀλήθεια у Павла Флоренского и Мартина хайдеггера

Из книги "Столп и утверждение истины"

Совсем другую сторону подчеркивает в понятии истины древний эллин. Истина, – говорит он, – ἀλήθεια. Но что́ же такое эта ἀλήθεια? – Слово ἀλήθε(σ)ια, или, в ионической форме, ἀληθειη, равно как и производные: ἀληθής – истинный, ἀληθεύω –истинствую, соответствую истине и др., образовано из отрицательной частицы ἀ (ἀ privativum) и *λῆθος, дорическое λᾶθος. Последнее же слово, от √lādho, сокоренно с глаголом λάθω, ионическое λὴθω, и λανθάνω – миную, ускользаю, остаюсь незаметным, остаюсь неизвестным; в среднем же залоге этот глагол получает значение memoriā lābor, упускаю памятью, для памяти (т. е. для сознания вообще)теряю, забываю. В связи с последним оттенком корня λαθ стоят: λήθη, дорическое λάθα, λαθοσύνα, λησμοσύνα, λήστις – забвение и забывчивость; ληθεδανός –заставляющий забывать; λήθαργος – забывающий и, отсюда, λήθαργος – позыв к сну,Schlafsucht, как хотение погрузиться в состояние забвенности и бессознательности, и, далее, название патологического сна, летаргия. ¹⁸⁾ Древнее представление о смерти, как о переходе в существование призрачное, почти в самозабвение и бессознательность и, во всяком случае, в забвение всего земного, – это представление символически запечатлено в образе испиения тенями воды от подземной реки Забвения, «Леты». Пластический образ летейской воды, τὸ Λήθης ὕδωρ, равно как и целый ряд выражений, вроде: μετὰ λήθης – в забвении; λήθην ἔχειν – иметь забвение, т. е. быть забывчивым; ἐν λήθη τινὸς εἶναι – быть в забвении чего, забыть о чем; λήθην τινὸς ποιείσθαι – производить забвение чего, предавать что забвению; λησμοσύναν θέσθαι – положить забвение, привести в забвение; λῆστιν ἴσκειν τι – забывать что и др. – все это вместе ясно свидетельствует, что забвение было для эллинского понимания не состоянием простого отсутствия памяти, а специальным актомуничтожения части сознания, угашением в сознании части реальности того, что забывается, – другими словами, не неименением памяти, а силою забвения. Эта сила забвения – сила всепожирающего времени.

Все – текуче. Время есть форма существования всего, что ни есть, и сказать:«существует» – значит сказать: «во времени», ибо время есть форма текучестиявлений. «Все течет и движется, и ничто не пребывает; πάντα ῥεῖ καὶ κινεῖται, καὶ οὐδὲν μένει», – жаловался уже Гераклит. Все ускользает из сознания, протекает сквозь сознание, – забывается. Время – χρόνος производит явления, но, как и его мифологический образ, как Κρόνος, оно пожирает своих детей. Самая сущность сознания, жизни, всякой реальности – в их текучести, т. е. в некотором метафизическом забвении. Оригинальнейшая из философий наших дней, – философия времени Анри Бергсона,¹⁹⁾, – всецело построена на этой несомненной истине, на идее о реальности времени и его мощи. Но, несмотря на всю несомненность этой последней, у нас незаглушимо требование того, что не забвенно, что не забываемо, что «пребывает, μένει» в текущем времени. Эта незабвенность и есть ἀλήθεια. Истина, в понимании эллина, есть ἀλήθεια, т. е. нечто способное пребывать в потоке забвения, в летейских струях чувственного мира, – нечто превозмогающее время, нечто стоящее и не текущее, нечто вечно памятуемое. Истина есть вечная память какого-то Сознания; истина есть ценность, достойная вечного памятования и способная к нему.

Память хочет остановить движение; память хочет неподвижно поставить пред собою бегущее явление; память хочет загатить плотину навстречу потоку бывания. Следовательно, незабвенное сущее, которого ищет сознание, эта ἀλήθεία есть покоящийся поток, пребывающее течение, неподвижный вихрь бытия. Самое стремление памятовать, эта «воля к незабвенности», превышает рассудок; но он хочет этого самопротиворечия. Если понятие памяти, по существу своему, выходит за границы рассудка, то Память в высшей мере своей, – Истина, – тем более выше рассудка. Память-Мнемосина есть мать Муз – духовных деятельностей человечества, спутниц Аполлона – Творчества Духовного. И, тем не менее, древний эллин требовал от Истины того же самого признака, который указуется и Словом Божиим, ибо там говорится, что «Истина Господня пребывает во век, לְעולָם» (Пс.116:2, по еврейскому счету 117:2) и еще: «В род и род Истина Твоя» (Пс.118:90, по еврейскому счету 119:9).

Сравнить с

τά ἀλήθεια - несокрытость (unconcealment = Unverborgene) у Мартина Хайдеггера (VOM WESEN DER WAHRHEIT)

See also here http://www.personal.psu.edu/cpl2/blogs/digitaldialogue/2009/09/late-heidegger-and-aletheia.html

Although Paul Friedländer had sought in his book entitled simply, Plato, to deny that the alpha in aletheia was to be understood as a privative, it is really Heribert Boeder's 1959 essay Der frühgriechische Wortgebrauch Von Logos und Aletheia that seems to prompt Heidegger to revise his long standing insistence that aletheia named the originary Greek understanding of being as unconcealment. Boeder argues convincingly in his essay that truth as aletheia in Greek epic poetry was rooted in the world of human communication and grew out of that context

Søren Kierkegaard to Regine Olsen – no date (translated by Henric Rosenmeier) - 2

My Regine!
How beautiful the face with a meaningful expression, how enchanting the eye that understands every hint! It is as if one read with his eyes what the other wrote with his eyelid. And yet the eye has its limits and the writing of the eyelid cannot be read from a distance; it can only be understood close up. But how quick is the thought when it is sent winging with all the might of the tensed spirit like an arrow from the drawn bow, and how surely it strikes its target! How lightly and beautifully it rises like the falcon, hovers over prey, lights on it, holds it fast, so that nothing can tear it away.
It is Indian summer, towards evening. The little window is open, the moon swells, outdoing itself in splendor so as to eclipse the mirror image in the sea, which seems to outshine it almost audibly- it is that wonderful. The moon flushes with rage and conceal itself in a cloud, the sea shivers. -- You sit on the sofa, your thoughts float far afield, your eye is fixed on nothing, infinite thoughts fade away in the infinity of the wide heavens, everything in between is gone, it is as though you sailed in the air. And you summon the fleeting thoughts that show you an object, and if a sigh had propulsive force, if a human being were so light, so ethereal that the compressed air released by a sigh could carry him away, and indeed the more quickly the deeper the sigh-then you would be with me in that very instant.
-----But how quick is the thought when it is sent winging with all the might of the tensed spirit like an arrow from the drawn bow,when yearning is the bowstring, joyful certainty the arm that draws it, and unfailing hope the eye that take aim.
................................................................

Your S.K.

Søren Kierkegaard to Regine Olsen – no date (translated by Henric Rosenmeier) - 1

My Regine!
To
Our own little Regine

A line like this under the word serves to alert the typesetter that he must space out the word indicated. To space out means to pull the words apart from one another. Therefore, when I space out the words written above, I believe that I would have to pull them so far apart that a typesetter would probably lose patience because it is likely that he would never to set anything more in his life.

Your S.K.