M.Heidegger "Being and time" 30. 'Fear as a Mode of State-of-Mind'

There are three points of view from which the phenomenon of fear may be considered. We shall analyse: (1) that in the face of which we fear, (2) fearing, and (3) that about which we fear. These possible ways of looking at fear are not accidental; they belong together. With them the general structure of states-of-mind comes to the fore. We shall complete our analysis by alluding to the possible ways in which fear may be modified; each of these pertains to different items in the structure of fear.

§ 30. Страх как модус расположения

Феномен страха поддается рассмотрению в трех аспектах: мы проанализируем перед-чем страха, устрашенность и о-чем страха. Эти возможные и взаимопринадлежные аспекты не случайны. С ними выходит на свет структура расположения вообще. Анализ восполняется указанием на возможные модификации страха, касающиеся конкретно различающихся структурных моментов в нем.

That in the face of which we fear, the 'fearsome', is in every case something which we encounter within-the-world and which may have either readiness-to-hand, presence-at-hand, or Dasein-with as its kind of Being. We are not going to make an ontical report on those entities which can often and for the most part be 'fearsome': we are to define the fearsome phenomenally in its fearsomeness. What do we encounter in fearing that belongs to the fearsome as such? That in the face of which we fear can be characterized as threatening. Here several points must be considered.

1.      What we encounter has detrimentality as its kind of involvement. It shows itself within a context of involvements.

2.      The target of this detrimentality is a definite range of what can be affected by it; thus the detrimentality is itself made definite, and comes from a definite region.

3.      The region itself is well known as such, and so is that which is coming from it; but that which is coming from it has something 'queer' about it. (dort ist es nicht (ganz) geheuer — там что-то неладно [нечисто])

4.      That which is detrimental, as something that threatens us, is not yet within striking distance [in beherrschbarer Nähe], but it is coming close. In such a drawing-close, the detrimentality radiates out, and therein lies its threatening character.

5.      This drawing-close is within what is close by. Indeed, something may be detrimental in the highest degree and may even be coming constantly closer; but if it is still far off, its fearsomeness remains veiled. If, however, that which is detrimental draws close and is close by, then it is threatening: it can reach us, and yet it may not. As it draws close, this 'it can, and yet in the end it may not' becomes aggravated. We say, "It is fearsome".

6.      This implies that what is detrimental as comingclose close by carries with it the patent possibility that it may stay away and pass us by; but instead of lessening or extinguishing our fearing, this enhances it.

Перед-чем страха, «страшное», есть всякий раз нечто внутримирно встречающее в бытийном образе подручного, наличного или соприсутствия. Надлежит не онтически сообщить о сущем, которое по-разному и чаще всего способно быть «страшным», но следует феноменально определить страшное в его страшности. Что принадлежит к страшному как таковому, встречающему в страхе? Перед-чем страха имеет характер угрожаемости. Сюда относится разнообразное:

1. Встречающее имеет модусом имения-дела вредоносность. Оно показывается внутри определенной взаимосвязи имения-дела.
2. Эта вредоносность нацелена на определенный круг могущего быть ею задетым. Так определившаяся, она сама исходит из определенной области.
3. Область сама и исходящее от нее известны как такое, с чем не «ладно». (quelque chose d’ « inquiétant ». - беспокоящий, тревожащий; смущающий)
4. Вредоносное как угрожающее еще не в поддающейся овладению близости, но близится. В таком приближении вредоносность излучается и здесь имеет свой характер угрозы.
5. Это приближение развертывается как таковое внутри близи. Что хотя и может быть в высшей степени вредоносно и даже постоянно подходит ближе, однако в дали, остается в своей страшности прикрыто. Но как приближающееся в близи вредоносное угрожающе, оно может задеть и все же нет. В приближении возрастает это «может и в итоге все же нет». Страшно, говорим мы.
6. Здесь заложено: вредоносное как близящееся в близи несет с собой открытую возможность не наступить и пройти мимо, что не уменьшает и не угашает страха, но формирует его.

In fearing as such, what we have thus characterized as threatening is freed and allowed to matter to us. We do not first ascertain a future evil (malum futurum) and then fear it. But neither does fearing first take note of what is drawing close; it discovers it beforehand in its fearsomeness. And in fearing, fear can then look at the fearsome explicitly, and 'make it clear' to itself. Circumspection sees the fearsome because it has fear as its state-of-mind. Fearing, as a slumbering possibility of Being-in-the-world in a state-of-mind (we call this possibility 'fearfulness' ["Furchtsamkeit"]), has already disclosed the world, in that out of it something like the fearsome may come close. The potentiality for coming close is itself freed by the essential existential spatiality of Being-in-the-world.

Сам страх есть дающее-себя-задеть высвобождение так характеризованного угрожающего. Не сначала где-то фиксируют будущее зло (malum futurum), а потом страшно. Но и страх тоже не просто констатирует приближающееся, а открывает его сперва в его страшности. И, страшась, страх может потом себе, отчетливо вглядываясь, «уяснить» страшное. Усмотрение видит страшное потому, что находится в расположении страха. Устрашенность как дремлющая возможность расположенного бытия-в-мире, «подверженность страху», уже разомкнула мир в видах того, что из него может близиться нечто подобное страшному. Сама возможность близиться высвобождена сущностной экзистенциальной пространственностью бытия-в-мире.

That which fear fears about is that very entity which is afraid—Dasein. Only an entity for which in its Being this very Being is an issue, can be afraid. Fearing discloses this entity as endangered and abandoned to itself. Fear always reveals Dasein in the Being of its "there", even if it does so in varying degrees of explicitness. If we fear about our house and home, this cannot be cited as an instance contrary to the above definition of what we fear about; for as Being-in-the-world, Dasein is in every case concernful Being-alongside. Proximally and for the most part, Dasein is in terms of what it is concerned with. When this is endangered, Being-alongside is threatened. Fear discloses Dasein predominantly in a privative way. It bewilders us and makes us 'lose our heads'. Fear closes off our endangered Being-in, and yet at the same time lets us see it, so that when the fear has subsided, Dasein must first find its way about again.

То, о-чем страх страшится, есть само страшащееся сущее, присутствие. Лишь сущее, для которого дело в его бытии идет о нем самом, способно страшиться. Страх размыкает это сущее в его угрожаемости, в оставленности на себя самого. Страх всегда обнажает, хотя и с разной явностью, присутствие в бытии его "вот". Если мы страшимся о доме и добре, то здесь нет никакого противопоказания данному выше определению о-чем страха. Ибо присутствие как бытие-в-мире есть всегда озаботившееся бытие-при. Большей частью и ближайшим образом присутствие есть из того, чем оно озаботилось Его опасность в угрозе бытию-при. Страх размыкает присутствие преимущественно привативным образом. Он спутывает и заставляет «терять голову». Страх вместе с тем замыкает угрожаемое бытие-в, давая его видеть, так что присутствие, когда страх отступит, должно опять себя еще найти.

Whether privatively or positively, fearing about something, as being-afraid in the face of something, always discloses equiprimordially entities within-the-world and Being-in—the former as threatening and the latter as threatened. Fear is a mode of state-of-mind.

Страх, как испуг перед, всегда будь то привативно или позитивно размыкает равноисходно внутримирное сущее в его угрозе и бытие-в со стороны его угрожаемости. Страх есть модус расположения.

One can also fear about Others, and we "then speak of "fearing for" them [Fürchten für sic]. This fearing for the Other does not take away his fear. Such a possibility has been ruled out already, because the Other, for whom we fear, need not fear at all on his part. It is precisely when the Other is not afraid and charges recklessly at what is threatening him that we fear most for him. Fearing-for is a way of having a co-state-of-mind with Others, but not necessarily a being-afraid-with or even a fearingwith-one-another. One can "fear about" without "being-afraid". Yet when viewed more strictly, fearing-about is "being-afraid-for-oneself". Here what one. "is apprehensive about" is one's Being-with with the Other, who might be torn away from one. That which is fearsome is not aimed directly at him who fears with someone else. Fearing-about knows that in a certain way it is unaffected, and yet it is co-affected in so far as the Dasein-with for which it fears is affected. Fearing-about is therefore not a weaker form of being-afraid. Here the issue is one of existential modes, not of degrees of 'feeling-tones'. Fearing-about does not lose its specific genuiness even if it is not 'really' afraid.

"Страх о" может однако касаться также других, и мы говорим тогда что "страшно за" них. Этот страх за… не снимает страха с другого. Такое исключено уже потому, что другой, за которого мы страшимся, со своей стороны не обязательно должен быть в страхе. Нам страшно за другого всего больше как раз тогда, когда он не страшится и отчаянно бросается навстречу угрожающему. Страх за… есть способ быть-в-расположении вместе с другими, но не обязательно тоже страшиться или тем более страшиться вместе с другими. Можно быть в страхе за… без того чтобы страшиться самому. При строгом рассмотрении однако быть в страхе за… значит все же страшиться самому. «Страшно» при этом за событие с другим, который у меня может быть отнят. Страшное не нацелено прямо на тоже-страшащегося. Страх за… знает себя известным образом незадетым и все-таки тоже задет в задетости того соприсутствия, за которое он страшится. Страх за есть поэтому вовсе не какой-то ослабленный страх за себя. Речь здесь не о ступенях «эмоционального тона», но об экзистенциальных модусах. Страх за… не утрачивает и свою специфическую подлинность тогда, когда он сам «собственно» все же не страшится.

There can be variations in the constitutive items of the full phenomenon of fear. Accordingly, different possibilities of Being emerge in fearing. Bringing-close close by, belongs to the structure of the threatening as encounterable. If something threatening breaks in suddenly upon concernful Being-in-the-world (something threatening in its 'not right away, but any moment'), fear becomes alarm[Érschrecken]. So, in what is threatening we must distinguish between the closest way in which it brings itself close, and the manner in which this bringing-close gets encountered—its suddenness. That in the face of which we are alarmed is proximally something well known and familiar. But if, on the other hand, that which threatens has the character of something altogether unfamiliar, then fear becomes dread[Grauen]. And where that which threatens is laden with dread, and is at the same time encountered with the suddenness of the alarming, then fear becomes terror[Entsetzen]. There are further variations of fear, which we know as timidity, shyness, misgiving, becoming startled. All modifications of fear, as possibilities of having a state-ofmind, point to the fact that Dasein as Being-in-the-world is 'fearful' ["furchtsam"]. This 'fearfulness' is not to be understood in an ontical sense as some factical 'individualized' disposition, but as an existential possibility of the essential state-of-mind of Dasein in general, though of course it is not the only one.

Конститутивные моменты полного феномена страха могут варьироваться. При этом выступают разные бытийные возможности устрашенности. К структуре встречности угрожающего принадлежит приближение в близи. Коль скоро угрожающее в своем «хотя еще нет, но в любой момент» само внезапно врывается в озаботившееся бытие-в-мире, страх становится испугом. В угрожающем надо поэтому различать: ближайшее приближение угрожающего и род встречности самого приближения, внезапность перед-чем испуга есть обычно что-то знакомое и свойское. Если угрожающее имеет характер наоборот целиком и полностью незнакомого, то страх становится жутью. А когда угрожающее встречает чертами жуткого и вместе с тем имеет еще черту встречности пугающего, внезапность, там страх становится ужасом. Дальнейшие видоизменения страха мы знаем как застенчивость, стеснительность, боязливость, ступор. Все модификации страха указывают как возможности расположения на то, что присутствие как бытие-в-мире «подвержено страху». Эта «подверженность страху» должна пониматься не в онтическом смысле фактичной, «изолированной» предрасположенности, но как экзистенциальная возможность сущностного расположения, конечно не единственного, присутствия вообще.